Когда на Большой сцене НОВАТа артисты Михайловского театра впервые представили оперу П.И. Чайковского «Опричник», для многих сибирских слушателей исполнение партии Федора Басманова контратенором Вадимом Волковым стало большим сюрпризом.
Петр Ильич Чайковский написал партию Басманова для меццо-сопрано, но, когда в Михайловском театре решили вернуть эту оперу в культурный оборот, исполнить эту роль пригласили контратенора Вадима Волкова. Харизматичный артист создал убедительный, живой образ развращенного властью молодого опричника и покорил публику ярким, выразительным голосом. В предстоящей 19 июня новосибирской премьере оперы «Опричник» Вадим вновь исполнит эту партию. В преддверии события предлагаем вам ближе познакомиться с обладателем редчайшего тембра и талантливым актером.
Вадим, вы родились на Кубани?
Да, в Краснодаре, там окончил музыкальную школу и колледж.
Юг России ‒ это кузница звезд оперы? Мы знаем такие примеры, как Анна Нетребко, вы, Василиса Бержанская…
Василиса из соседнего региона ‒ из Ставрополья, из Ессентуков. А вот с Анной Нетребко мое увлечение оперой тесно связано. В детстве я пошел в музыкальную школу, но из зависти к брату, которого взяли в хоровую капеллу мальчиков. Мне было шесть, а ему восемь лет. Я сказал маме, что если меня не возьмут, то я ее съем. Она, видимо, испугалась этой страшной угрозы, и меня тоже отдали. Музыку я слушал всякую ‒ без разбора, порой совсем ерунду. Как-то в тринадцать-четырнадцать лет попал в местный музыкальный театр, на «Евгения Онегина». На спектакле я сидел во втором ряду, и мне хватило ума в антракте купить чипсы и достать их прямо во время действия. В общем, я был далек от высокого искусства. Я не представлял себя человеком, который стоит столько часов на сцене, поет не пойми что, не пойми о чем и не пойми зачем. А потом она ‒ Анна Нетребко! И я когда увидел ее, немедленно в нее влюбился. В ней было все прекрасно. Я тогда стал настоящим фанатом, даже всю стену завешал ее фотографиями. Я был уверен, что вырасту и на ней женюсь. И, конечно, особенно гордился тем, что мы земляки.
Думали ли вы тогда, что попадете в оперу?
Мне очень повезло с педагогами еще в музыкальной школе. Они сумели направить мой интерес к Нетребко в сторону оперы вообще. Я очень много времени проводил в музыкальной школе. Гораздо больше, чем в обычной. Меня в обычной школе сверстники не принимали, поэтому возникло много комплексов, а отсюда ‒ синдром высокомерия. У меня раньше появлялся сильный зажим, если я чувствовал стресс. И я становился крайне высокомерным. Если возникал какой-то раздражитель, меня начинало нести. Мой педагог в колледже иногда в шутку говорила: «Вадик выходил как заслуженный, а уходил как народный». Поверьте, это от страха. Потом, уже в более осознанном возрасте, я проработал эту проблему. Постепенно я начал как-то в классической музыке и опере разбираться. В шестнадцать, когда я окончил музыкальную школу, я уже кое-что понимал.
Понимали ли вы тогда, что у вас уникальный голос?
В музыкальной школе у меня с самого детства были какие-то амбиции. Мне хотелось быть громче, лучше, петь выше, чем все. Помню, начиналось лето, самый момент перед каникулами, и я сидел со своим педагогом по сольфеджио. Это был период перед мутацией, у меня еще был детский голос. Естественно, я уже тогда считал себя очень выдающимся (смеется), ведь я на тот момент выиграл несколько конкурсов. Педагог мне сказала: «Представляешь, сейчас голос мутирует, и ты будешь контратенором». У меня сердце словно замерло. Я на нее смотрю и спрашиваю: «А что это такое?» Она говорит: «Это самый уникальный голос». Не поверите: мой голос мутировал как раз тем летом, и у меня полностью остался весь диапазон. То есть разговорный голос у меня стал такой, как сейчас: низкий. Но диапазон у меня вырос, и голос стал громче.
Как вы стали профессиональным певцом? У вас с поступлением в учебное заведение не все ладно складывалось. Как все случилось? С чем вы в первый раз вышли на сцену?
Действительно, когда я поступал в первый раз, меня вообще никуда не взяли. Это если говорить о вузе. На самом деле, сложности возникли еще при поступлении в колледж. Я оканчивал девятый класс в школе, очень хотел поступить в питерское училище при консерватории: там училась сама Нетребко! Я у них даже прослушался один раз, и мне сказали, что надо обязательно поступать. Но у них не было общежития, поэтому я решил попробовать поступить в Москву, тоже в училище при консерватории. Здесь меня не взяли, и пришлось ехать в Краснодар. В Краснодаре меня не взяли на вокальное отделение, и я поступил на дирижерское. Но не смирился со своей участью, просил перевести меня к вокалистам. В конце второго курса меня перевели на вокальное отделение и третий-четвертый курс я доучился как вокалист. На тот момент я выиграл несколько неплохих региональных конкурсов, и это, конечно, тоже давало некоторую уверенность. На прослушиваниях мне часто говорили, какой я уникальный, как все великолепно. В ГИТИСе звучали слова: «Считайте себя поступившим». В Гнесинке тоже все руками разводили. Конечно, если начистоту, пел я отлично, но, по сути, ничего не умел. Часто бывает так, что ты можешь петь неплохо, но только потому, что ты копируешь своего педагога. А когда педагога рядом нет, у тебя нет примера, вся техника сыпется. При поступлении я набирал большие баллы. И в ГИТИСе получилось неловко. Я нервничал, а в комиссии сидела сама Тамара Синявская. Это еще тот стресс! Я прослушивался у нее до поступления, очень хотел к ней попасть. Она меня узнала и, видимо, пыталась как-то разговорить, начала общаться со мной. Тот небольшой диалог я помню, как сейчас. Под конец она спрашивает: «Где вы учились?» Решив, что я напортачил с документами и не указал свой город, я выдал: «В Краснодаре. А у вас что, не написано?» Стыдно по сей день. Конечно, меня не взяли. Эту неловкую фразу расценили как пижонство. Для меня тогда это была настоящая трагедия. Но, как говорится, если все идет не так, как надо, значит, у Бога просто есть другой план для вас. Все сложилось намного лучше, чем я мог представить.
Но чудо с вами случилось?
Да, в 2014 году я поступил в ГИТИС. По прошествии десяти лет забавно вспоминать, как некоторые говорили, что они чуть ли не мои крестные в профессии. Но все было проще и веселей. Я пришел на прослушивание перед экзаменами в ГИТИСе, прослушивал сам мастер Дмитрий Александрович Бертман. А он даже из приемных экзаменов умеет делать шоу, поэтому они растягиваются на неопределенное время. Помню, мы приехали в одиннадцать дня, а очередь до меня дошла в десять вечера. Мы голодные, а уйти боимся ‒ вдруг позовут. Зашли, на часах десять вечера. Я выхожу на сцену, Бертман сидит, смотрит на меня, и сразу спрашивает: «Ты откуда?» Я говорю: «Краснодар». Он ругнулся и говорит: «…Опять Краснодар». Сложил руки на стол, опустил лицо вниз, и, не глядя на меня, махнул рукой: мол, начинай. От этой его реакции я впал в такую ярость, вы себе не можете представить! Я бог знает сколько часов ждал шанса, чтобы спеть, да и голод сказался… В общем, злость придала мне много сил. Я пел «Весенние воды» Рахманинова, и с первых нот как заору! Бертман вздрогнул, голову поднимает, на меня смотрит. Я заканчиваю, он говорит: «Ты быстро учишь?» «Быстро», – отвечаю. «Выучи мне к вступительным экзаменам Жанну Д’Арк». Я говорю: «Какую Жанну Д’Арк?» – «Ты где учился? Деревня Краснодар! Ты что, Чайковского “Орлеанскую деву” не знаешь? Выучи». Я ушел. Выучил эту арию. Пошли экзамены, получил сто баллов на вокальном, дальше актерское. Я как-то не очень верил, что меня возьмут, и особо не готовился, чтобы не разочаровываться. Сейчас рассказываю, и думаю: ну какая же глупость! Подготовил стихи Марины Цветаевой и Анны Ахматовой. А это же женские авторы, я этого не знал. Пришел поступать в актерский вуз без адекватно подготовленного актерского экзамена. Я вышел, Дмитрий Александрович спросил меня, что я подготовил. Я озвучил, а он мне: «Ты выучил Жанну Д’Арк? Пой финал арии». Я спел. Он говорит: «Великолепно. То, что надо». Я говорю: «Это же женщина», а он так забавно сказал, мол, Чайковский ее написал так, что это вылитый контратенор. Словом, после вступительных экзаменов Дмитрий Александрович пригласил меня работать в «Геликон-опере» солистом в спектакль «Прекрасная Елена», петь партию Принца Ореста. Это был сезон 2014/15. Вот с «Геликона» начался мой творческий путь, а буквально через полгода ко мне подошел Бертман и сказал: «Учи Ангела из “Демона”. Будешь петь с Хворостовским».
Как в вашей творческой жизни возник «Опричник»?
Это счастье моей жизни. Я так рад, что я оказался в этом проекте изначально, имел возможность создавать эту роль на постановке. Понимаете, в России композиторов, писавших оперы, ‒ единицы. Чайковский ‒ один из лучших, но и у него не так много опер. «Опричник» ‒ великая русская опера, игнорировать ее присутствие очень нерачительно. Мне повезло познакомиться с Сергеем Геннадьевичем Новиковым, человеком, который дал жизнь этой прекрасной опере Чайковского уже в трех театрах! Мы с ним встретились на дне рождения одной прекрасной певицы. В процессе диалога он сказал, что видел мой спектакль в Камерном театре имени Покровского и похвалил за эту работу. Прошло несколько лет, и мы встретились случайно на спектакле в Большом театре, в буфете. Стоим в очереди, вдруг он поворачивается и спрашивает: «Хочешь спеть Басманова?» «Какого Басманова?» – «Я тебя приглашу на прослушивание. Споешь?» – «А это большая партия?» – «Крупная. В каждом действии появляется персонаж». Я посмотрел партию, на голос она легла комфортно. Пошел на прослушивание, спел. Так и попал. Сергей Геннадьевич в процессе постановки рекомендовал много чего посмотреть, почитать. К своему стыду, признаюсь, я только недавно прочитал «Князя Серебряного» Алексея Толстого. Спустя три года после премьеры. Я был в диком восторге с первых страниц: это ведь настоящий триллер. Книга очень интересно написана, мне понравилась. И когда я читал многочисленные описания Федора Басманова, то был просто в шоке. Я чувствовал этого персонажа так, как он был описан. Так и играл. Естественно, Сергей Геннадьевич многое объяснял на постановке, музыка помогала выстраивать образ. Когда я читал про красивое, но невероятно изуродованное надменностью лицо, я очень ярко себе это представлял. И вдруг заметил, что хожу по сцене и все время кривлю лицо. Персонаж прямо вселился в меня. Хотя если представить все ужасы, которые происходили, то это вообще не про меня. Я абсолютно миролюбивый человек. Я очень вспыльчивый, но быстро отхожу.
Александр Савин, портал о культуре CultVitamin.
Ссылка на полный источник
Премьера в НОВАТе. П.И. Чайковский «Опричник», опера в 4-х действиях с участием контратенора Вадима Волкова, солистов новосибирской оперы и творческих коллективов НОВАТа ‒ 19 июня в 19:00. Дирижер ‒ Филипп Селиванов.
Спектакль участвует в программе «Пушкинская карта».
Билеты ‒ на сайте novat.ru, в мобильном приложении и в кассе театра.
До встречи на премьере! НОВАТ