Назвать «Дон Жуана» маленьким, если иметь в виду вовсе не маленькую, а самую что ни на есть большую и монументальную одноименную оперу Моцарта, конечно же, нельзя. Маленький означает лишь то, что «Дон Жуан» вслед за своими моцартовскими собратьями («Волшебной флейтой» и «Свадьбой Фигаро») в стенах Новосибирского государственного академического театра оперы и балета также родился на Малой сцене имени И.А. Зака. С одной стороны, ее постановочные ресурсы объективно ограничены и весьма специфичны, но с другой, при умелом режиссерском подходе, они способны на удивительно камерное и живое погружение даже в заведомо большой музыкально-драматургический материал…
В этом однозначно убедил «Дон Жуан», премьера которого на Малой сцене состоялась 23 февраля сего года. Автором художественной концепции и режиссером-постановщиком нового моцартовского проекта (как в свое время и двух других) явился главный режиссер театра Вячеслав Стародубцев.
Режиссер словно решил сыграть с публикой едва ли не открытыми картами, высветив всю сюжетную суть непреходяще вечной проблемы донжуанства средствами рельефно-яркого пластического этюда. Либретто оперы создано по мотивам старинных испанских легенд, и испанский колорит этих преданий для режиссера очень важен. А иначе бы роскошные – антуража не иначе как итальянской commedia dell’arte, но изумительно тонкой испанской выделки – костюмы, отсылающие в Севилью середины XVII века, к месту событий оперы, в спектакле вряд ли бы появились (художник по костюмам – Жанна Усачёва).
Помимо штатных оперных героев в обсуждаемой постановке возникает пластическая четверка призраков-женщин, а также пластическая четверка теней-мужчин. На первый взгляд, последняя играет чисто служебную роль, но в музыкально-драматический и музыкально-пластический этюд режиссерского замысла она на правах архетипических ассоциаций вписана поразительно органично, тонко, с известной долей смысловой нагрузки (пластическое решение – Сергей Захарин). А двухуровневое театральное пространство вполне эффектно и стильно преобразил под эту постановку сценограф Тимур Гуляев.
Dramma giocoso (веселая драма) – жанровая принадлежность опуса, заявленная его создателями, но до веселья ли, когда две смерти – Командора и Дон Жуана – случаются в опере на глазах публики! Да, в лице общественной морали, в лице оскорбленных отцов, мужей и братьев, Дон Жуан – нечестивец, и потому в финале получает за всё сполна. Но ведь вердикт лучшей половины человечества, то есть непосредственных «жертв» Дон Жуана, столь категоричным не будет! И этот парадокс – ключ к сегодняшнему пониманию донжуанства. Хотя за ряд столетий сей миф оброс немалым социальным опытом, сегодня острой социальной окраски для нас он лишен. Для нас это просто миф, и ничего более!
Командор погибает от руки Дон Жуана, но Командор возвращается к своему убийце в облике Статуи, и значит, умирает не совсем. А Дон Жуан, которого рукопожатие Статуи Командора, отправляет в ад, тоже ведь умирает едва ли не символически, ведь Дон Жуан, как и дело его жизни, де-факто бессмертен! И это тоже привычные рамки мифа, но на сей раз свою краску в него вносит и режиссер, делая убийцу Командора из Дона Оттавио, вечного неудачника-жениха Донны Анны. Убийца вручает окровавленный кинжал Дон Жуану, а тот, не моргнув глазом, его принимает. В сцене финала руку к Статуе Командора тянет и Дон Оттавио, но не по Сеньке шапка! Неудачник-жених, сводящий счеты с отцом невесты, встать вровень с истинным героем мифа, увы, не может и закономерно не встаёт!
Этот режиссерский кунштюк на редкость удачно и точно усиливает понимание того, что «несчастной» Донне Анне, пытающейся сохранить хорошую мину при плохой игре, стать женой Дона Оттавио не суждено уже никогда. Показным официальным осуждением Дон Жуана и всяческим отрицанием факта обретения собственного женского счастья, к чему главный сердцеед планеты, естественно, приложил все свои профессиональные навыки, Донна Анна, понятно, убедить не может, а посему ее разлука с Доном Оттавио, несмотря на все его псевдогероические потуги-эскапады, неизбежна, что и происходит в действительности. И сей аспект прочитывается в спектакле весьма рельефно и мощно.
Оркестр располагается на правой стороне «кругового» – проходящего по периметру Малого зала – балкона, а в картине маскарада квартет струнных в составе двух скрипок и двух виолончелей занимает центральное место на балконе над сценой. В той же картине левая часть балкона становится врéменным пристанищем хористов, но для артистических выходов и мизансцен также довольно активно используются проходы в зрительном зале, что в поистине камерном единении публики с актерами играет важную роль. Главный хормейстер – Вячеслав Подъельский, а в оркестре в волшебно-вечные звучности Моцарта погружают чуткие и опытные пассы музыкального руководителя проекта Петра Белякина. Снимая эстетствующий налет с музыки, маэстро вдыхает в нее и душу, и страстность…
Кристина Калинина изумительно вписалась в образ Донны Анны. Чувственная, подкупающе теплая спинтовость звучания, интонационно-пластическое мастерство певицы, раскрывавшее тончайшие психологические нюансы далеко не простой и во многом противоречивой героини, незамеченными не остались. При этом с мощным и сочным драйвом – отчасти даже с уместным в данном случае дозированным гротеском и иронией – партию Донны Эльвиры поразительно эффектно провела Ольга Колобова.
Недавний «укротитель строптивой», потрясающе певучий и чувственно-пластичный баритон Артём Акимов в роли протагониста, кажется, просто превзошел самого себя! При благородстве звуковедения, упоительности кантилены и тонкой психологической прорисовке образ необычайно притягательного на сей раз Дон Жуана стал еще одной творческой вершиной певца. Но просто так вершины не покоряются, а лишь через упорный труд, и это значит, что сегодня артист находится на верном пути! Игорь Корябин, Belcanto.ru Полный текст интервью.
Игорь Корябин, Belcanto.ru
Ссылка на полный источник
Следующий премьерный показы оперы В.А. Моцарта «Дон Жуан» – 13 апреля в 19:00.